14 октября современные поэты устроили самоорганизованные чтения во дворе филфака в знак солидарности со студентами-филологами, протестующими против повышения цен в столовых.

После того, как прошла очередная акция по раздаче студентам филфака бесплатной еды, приготовленной самими филологами...

...последовала и пища духовная. За ее поставки отвечали Павел Арсеньев, Алла Горбунова и Дарья Суховей.


Тексты, прочитанные Павлом


Тексты, прочитанные Аллой

Тексты, прочитанные Дарьей

Видео

Были прочитаны следующие тексты:

Павел Арсеньев:

большая жратва

а ведь признайтесь,
вы думали, что студенты и это схавают,
что будут сидеть себе и тихо хавать,
что никто не высунется,
а кто высунется,
того будет легко куда-нибудь сховать.
помещений в универе хватает,
они, правда, в основном все сданы в аренду,
а в тех, что не сданы, иногда проходят банкеты,
а в других помещениях устроены молельные комнаты,
но все равно что-нибудь да удастся придумать
в рамках поля правового.

однако вы слишком долго кормили нас
мифами и легендами греции древней,
правда, в основном, все больше курсами по маркетингу,
по задумке именно это
должно было помочь в будущем
заработать на хлеба кусок,
а то и на карпаччо с фунчозой.
и это не есть ложь,
это – вилкой.

вы слишком долго кормили нас
обещаниями скорого успешного урегулирования
неизбежных сложностей, возникающих в процессе
введения вашего процесса
...............................................болванского,
издержек периода переходного,
так сказать, национальных особенностей
модернизации, но нано-частицы
вас подвели.

вы кормили нас сказками о профсоюзе,
принимающем участие активное самое
в борьбе за студентов права,
RNB-вечеринки и вправду проходят исправно,
ни на секунду не прерывается КВН,
к занятиям некогда подготовиться.
впрочем, и в этом нет особых проблем.
часы учебные сокращены.

вы заварили кашу такую,
что столовые стало можно и вовсе закрыть,
в них просто отпала необходимость,
как и во многом другом.
непонятно только, зачем вообще вам студенты,
эти вечно недовольные дармоеды,
неужели они не портят вам аппетит?
почему бы не заткнуть им чем-нибудь рот?
неужто науки гранит уж сгрызен весь?

но мы сыты по горло,
и теперь ваша очередь,
уж будьте покойны,
мы в долгу не останемся,
устроим кормежку вам по первому классу
и по второму, по выпускному,
по первоклассному и первокурсному
по второкурсному, по магистрансткому,
по аспирансткому и по профессорскому,
только успевайте рот открывать
и сокращать мышцы гортани.
главное, чтобы аппетит был хороший и
руки чисты перед едой и народом.
ведь это будет большая жратва.
главное, чтобы желудок все выдержал,
и кишка не оказалась тонка.
главное, чтобы жопа не порвалась.
а если все же что-то вдруг не срастется,
вывалится или чего доброго оторвется,
вы главное, не серчайте,
мы непременно найдем примененье
кишкам последнего бюрократа.

поэма солидарности (она же разобщенности).

Мы помним, мы храним верность.
40 лет - как 40 дней.

Возвращайтесь в аудитории,
они защищены от пожара.
Из искры, нет, не возгорится -
приняты все меры,
более-менее искренне.

На всякий пожарный следовало бы
сигнализацию встроить и в тело.
Ведь пожар в одной голове
всегда может перекинуться на другую,
И тогда полыхнет весь город.
Для этого-то и нужны -
качественная изоляция индивидов,
система пожарной тревоги,
самый простой телефонный номер,
также, вероятно, призванный напоминать об одиночестве
и невозможности солидарности.

Возвращайтесь в аудитории,
они защищены от шума и сырости.
Они просто созданы
для плодотворных исследований
шума и сырости.
Где как не в аудиториях
можно составить изотермы и шкалы шумов.
Где как не в аудиториях
можно составить компетентное представление об этих феноменах.

Возвращайтесь в аудитории,
они защищены от сумбура улицы -
бесподобной-архитектурой-модерн-фасадом,
Защищены от всей этой глупости и надсады -
- от ежедневных убийств нацменов
- и от цен на нефть колебаний
- от брюзжаний бомжа
- и от дубинок режима
- от всего этого 'централизованного постмодернизма'.

Только в аудиториях священное исследовательское негодование
можно будет без утечки направить
на подробное описание всех нарушений и попраний.
Состроить немой упрек системе.
Не мой и ничей, ведь все мы,
в сущности, не так уж и негодуем,
возвышая свой голос лишь до немоты упрека,
занимая руки - экспертной фигой в кармане.

Возвращайтесь в аудитории,
они защищены в том числе от подобного рода провокаций.
В них всегда найдется мудрый модератор,
ответственное лицо,
чья широкая либералистская душа,
и вы тоже его поймите, не сможет все ж простереться
до постановки вопроса о собственной легитимности.

Вы не хотите играть в подковерные игры,
но вы оставляете нетронутым сам ковер
и оставляете возможность вызвать вас на него.

Когда же вызовут, нечего сетовать -

Возвращайтесь в аудитории,
и вправду, не май-месяц.

экспертиза

На примере данного стихотворения
Мы снова увидим как
Политические декларации,
Включенные в произведение искусства,
Распрямляют,
Упрощают
И выводят произведение
Из эстетического пространства,
Переводят его в некую иную плоскость.

Мы увидим, что автор
Будет пытаться
выразить свои политические
взгляды и убеждения,
неумело маскируя их
эстетической формой.
Объективные же качества последней,
По мнению многих,
Непременно окажутся
Значительно ниже,
Чем если бы он занимался своим делом
И просто писал стихи,
Ища свой стиль
и свое место в литературном процессе.

Если бы автор для начала
Несколько умерил свою спесь,
Почитал классиков,
Поучился бы на филологическом факультете,
Где безусловно умеют прививать к ним любовь,
Осознал бы всю несовместимость
Политики и искусства,
И только потом уже
Попробовал бы
сочинить что-то свое,
Желательно в подражательном духе,
Тогда мы бы еще могли
говорить здесь о поэзии.
Но в данном случае мы не можем
позволить себе говорить о поэзии.

Мы увидим также, что автору
придется признать прямо в тексте стихотворения
всю несостоятельность собственных претензий,
однако также мы сможем проследить и то,
как он непременно попробует
как-нибудь выкрутиться,
прибегая к таким чуждым
русской поэзии явлениям,
как концептуализм,
постмодернизм и др.

Кроме того, мы увидим, что автор
В данном стихотворении
Кощунственным образом попирает
Основы русского силлабо-тонического стиха,
Заложенные такими великими людьми
Как Ломоносов, Державин, Жуковский
и конечно же Пушкин,
из чего мы сможем сделать вывод,
что автор наверняка не может похвастаться
истинно патриотическим отношением
к великой двухсотлетней
русской культуре.

Принимая во внимание все вышесказанное,
А также то, что автор
прибегал к использованию
запрещенной символики,
разжигании ненависти по отношению
к социальной группе «власть»,
и, наконец, был замечен
на собраниях отдельных лево-радикальных групп,
мы можем заключить, что его
жалкие эстетические отправления
содержат экстремистский компонент,
а сам он может быть осужден
по статье 282 Уголовного кодекса
Российской Федерации «Возбуждение
ненависти либо вражды», а также статье 280
«Публичные призывы к осуществлению
экстремистской деятельности,
совершенные с использованием средств
массовой информации».

Алла Горбунова:

***

Отрежьте мне мои Курилы,
по сантиметру, не спеша,
чтоб меня в мире не чморили,
как плохиша.

Отрежьте мне мою Камчатку,
там тканей явственный некроз,
и одуряющею ваткой
умело сделайте наркоз.

Пинок под чашечку колена,
поставь меня на общий путь!
Я стану вам не сувереном,
и вы меня ударьте в грудь,

чтобы железной и солёной
из-под бинтов текла заря
по блекнущему небосклону,
по изотерме января.

*** (апокалипсис)

апокалипсис в русских полях.
на горизонте гнева –
обещанье Рая.
- Царствие Небесное человек способен
на земле построить,
в русском поле,
на русской земле, - сказал безумец.
в поле цветущей гречихи
упало зерно слов безумца
и умерло, и воскресло, и принесло плоды.
мы – гречиха, овёс, рожь и пшеница,
в стрелах наших колосьев звенят тишина и ветер,
ржаные корольки и полёвки – братья наши и сестры.
благословенны комбайны и зерноуборочные машины!
мы – апостолы новой земли и нового неба,
наши тела наполовину из железа, наполовину из хлеба,
мы – дети Толстого, Достоевского, дети причастия и анафемы,
но сами того не знаем,
и каждый из нас отрекался от образа и от Рая.
мы – революционеры, с нами – крестьянин, рабочий и медведь-молотобоец.
мы – сновидение Николая Фёдорова, сновидение России о России.
мы – сыны погибели, обречённые, проклятые,
капли дождя, которые плоть её возлюбленную оросили,
капли крови, которой оплачена эта шестая мира на карте,
капли пота, которым пропитано это бесконечное поле пахоты.
мы – христиане.
вы не видели таких христиан.
мы – коммунисты.
мы вышли из сектантских радений, скопчества и хлыстовства.
- в Царствие Божие человек должен
войти не один,
а всей деревней,
всей русской землёй,
всем миром, - сказал безумец.
мы любим друг друга.
вы не видели такой любви.
мы - братья.
мы – воины в тысячелетнем походе сил света против сил тьмы.
в бедре брата моего и горле сестры моей –
наконечник стрелы.
мы умираем за правду.
(как больно, участвуя в Битве Судьбы, которой не избежать,
понять, что силы тьмы – это ты и есть!
с кем я? кто я? неужели я – это тьма?..)
но в этой битве – так ли важно, кто за кого,
как на любой войне,
ослепительна тьма,
тёмен свет,
когда сливаются тело и тело, жизнь и смерть, стон и хрип,
сабли травы вонзаются в плоть взмыленного коня,
и атеисты вспоминают про Бога,
и молится снайпер перед тем, как спустить курок,
и нательный крестик кладёт себе под язык,
и нажимает, и – попадает в цель.
(и ангел-хранитель похлопывает его по плечу.
это как в детстве: ребёнок играет в дартс.
попал – и ему говорят: молодец, зачёт.
попал, и ещё попал, молодец, удар).
- неужели эта битва должна продолжаться вечно,
и одни всегда обречены на победу, а другие на поражение!
с тысячелетним самоотречением
строит мужик в русском поле невозможный рай на земле.
мы – новая Святая земля.
мы – староверы, мы бежим далеко на сибирские реки
и сжигаем себя избами и деревнями, включая старух и младенцев,
потому что нам уже никуда не деться,
потому что страной правит Антихрист – это любому ясно.
о, кто посмеет сказать, что жертва наша напрасна!
апокалипсис в русских полях
многие сотни лет.
мы – воины-пахари,
мы – Юрий Гагарин,
мы – мирный атом.
слово безумца стало для нас лекарством и ядом.
- в Царствии Божием все равны,
воскресены, безгреховны, наги.
надо срыть горы и засыпать овраги,
не иметь ни детей, ни жены, -
сказал безумец.
мы – гречиха, овёс, рожь и пшеница,
плоть от плоти русского поля, тяготы и труда.
мы отдаём себя до последней крови
ради грядущего,
ради обещанной нови.
а если она, о, а если она не произойдёт никогда?
мы – герои Ордена Несказанного и Родного,
земной и небесной родины верные сыновья,
мы умерли, как Марк, Матфей, Иоанн, Лука,
как мальчиш-Кибальчиш, 26 бакинских комиссаров, Зина Портнова,
как тысячи тысяч русских людей, мы легли в эту землю,
потому что в последней битве мы были стороной обречённых,
это стало ясно слишком поздно.
мы, семена нового, погибли,
мы погибли,
так революция пожирает своих детей.
ведь это мы убили друг друга и сами себя,
когда Царствие Божие не наступило.
вы – это мы.

Дарья Сухвоей:

за нулём, ну, или за рулём, или — в общем, всё равно, где

есть сутки, нет, есть сутки плюс один
болтающийся, неоторватый час,
который можно в робке, можно в пробке,
перестоять, решая: на пожар,
о нет, не на пожар, тогда спокойно,
мосты не разведут, попробуй спой нам,
какой-нибудь такой репертуар,
чтоб не зевалось, сидя на работке,
чтоб ребятня сама из школы шлась,
и чтоб не закрывался магазин,
на семь-шесть-пять-четыре-три-два-раз,
я выбираю то, что посерёдке,
а как ещё, когда такой угар,
когда с небес совсем не видно нас.

параллельные миры

времечко пришло оно такое
вне упокоенья и покоя
привернулось новой неполадкой
преломилось горькой шоколадкой
и насыпалось на нас на спину с горкой
иглотекой тающего снега
раскадровкой бега
рви его и торкай
не спешится
нет оно уже не отдышится
и пространствечка такая
из не знаю

впирни ветер выпирни охоту
впрыгни в вещь что ходит на работу
так латынь на нас как снег как латы
тема есть и ею мы крылаты
учащаясь с каждым
увлеканьем
непонятно как но втуне канем
никогда однажды
едем мы
если в параллельные миры